Слимпер - Страница 80

Сама пентаграмма была сделана из плотно скрученных в канатный жгут – в руку толщиной – золотых и серебряных ленточек вроде серпантина; звезда была настолько древней, что драгоценные ленточки давным-давно утратили свой блеск: золото стало матовым, а серебро во многих местах почернело; вся пентаграмма была окружена по контуру ровным бирюзовым сиянием – скорее всего, это было специальное колдовское заграждение. Защита от диверсантов, которых так боялись Хозяева.

Внутри ленточной звезды, не выходя за пределы образованного лучами пятиугольника, полыхало неугасимое алое пламя, чистое, сильное. Волшебное. Видимое только Семёну – как и бирюзовое сияние.

– Ба! Да это же пентаграмма секты Изменчивых! – очень удивился Мар. – Только… э-э… стационарная. Зачем, для чего? Неужели двуморды тоже практикуют обряд изменения? Совершенства ищут, хе-хе. В слимпы с мостика налаживаются!

– Вряд ли, – Семён подошёл к пентаграмме ближе, задрал голову. – Может, она как-то связана с работой Инкубатора? Может…

Пятиугольник внутри ленточной пентаграммы внезапно налился обычным, вполне видимым пожарным заревом: в огненных всполохах проступили контуры человеческой фигуры.

– Семён, смотри! – взволнованно крикнул медальон. – Смотри, что происходит! С ума сойти…

Фигура, – неестественно и жутко дёргая всеми конечностями, словно её пытали электричеством, – неуловимо менялась, искажалась, таяла на глазах, превращаясь в нечто неопределённое; через секунду-другую неопределённость исчезла – внутри пентаграммы обозначился шарик размером с апельсин. Обозначился, уплотнился и вылетел из ленточной звезды по пологой дуге. И без всплеска упал в вязкую жидкость бассейна.

– А… э… – от растерянности Мар не нашёл подходящих слов; Семён встал на колени и осторожно, чтобы не свалиться, заглянул в бассейн – шарик медленно погружался, тонул по наклонной, плывя к широкому отверстию у самого дна.

Шарик был прозрачным, и в нём хорошо различались две оранжевых запятых, одна побольше, другая поменьше – крохотные зародыши будущего двутела. Будущего Хозяина.

– Ни… ничего себе де… дела, – заикаясь от волнения, выдавил из себя Мар. – По… получается так, что эта ленточная пентаграмма живых людей в икру перемалывает, да? Эти дураки-сектанты, значит, личного счастья и всевластья ищут, а их в конечном пункте – хрясть, и в двутела перекраивают, в личинку… Пля, пля и ещё раз пля! Во-он оно что, – с отвращением в голосе протянул медальон. – Теперь я всё понял. Всё. Не делением, Семён, чужие размножаются, враки это! Убийством они плодятся. Убийством! И религию Изменчивых наверняка сами двутелы придумали, специально… рабочие пентаграммы для соответствующего ритуала – тоже они создали. И подсунули дуракам, по всем нормальным Мирам раскидали… Хотел бы я знать, как на самом деле появились чужие, кто и для какой цели создал этих мерзавцев! Да спросить нынче не у кого, давно это было… Померли, небось, уже все, кто мог правду знать.

А помост, ясное дело, для местного населения сложен, для тех, кто провинился: быстрая казнь с пополнением родильных ванн… Ублюдки, гниды! Взорвать! Взорвать всё к хренам собачьим! Сейчас же!!! – Мар настолько разъярился, что Семёну стало не по себе: боевых заклинаний у медальона было предостаточно. И что они могли натворить, Семён уже видел в Старом Секторе.

– Прекратить истерику! – быстро встав на ноги, гаркнул Семён. – Прекратить, кому сказал! Чего это ты вдруг завёлся, а? Ты же не человек, какое тебе дело до тех, кто в пентаграмму сдуру влез, они сами такую судьбу выбрали… Как ты там говорил: несвоевременный гуманизм, да? Вот-вот. Именно этим гуманизмом ты сейчас и занимаешься. Причём в глобальных масштабах! Человечество спасаешь… не всё, конечно, но наиболее глупую его часть.

– Плевать мне на человечество, – гневно отрезал медальон. – Мне за Империю обидно! За мои поруганные идеалы. За то, что в душу мне плюнули… И вообще я чужих ненавижу. Давно.

– Какие такие идеалы? – поинтересовался Семён, наблюдая, как вновь кроваво вспыхнула пентаграмма и в бассейн упал очередной шарик-икринка. – Какая душа? Ты уверен, что она у тебя есть?

– Не очень, – успокаиваясь, сознался медальон. – Но хочется верить, что имеется. А идеалы… ну, это я сгоряча, увлёкся немного. Какие, на фиг, идеалы в моём-то возрасте и с моим жизненным опытом… Но оставлять эту пакость вот так, вечно работающей и вечно убивающей, никак нельзя! Ни в коем случае. Что делать будем, Семён?

– Разве непонятно? – удивился Семён. – Взрывать будем, само собой! Соответственно твоему искреннему пожеланию.

– А… а как? – озаботился Мар.

– Об этом я ещё не подумал, – Семён проследил задумчивым взглядом за упавшими в бассейн третьим и четвёртым шариками-икринками. – Ритуалит где-то народ, старается… Ничего, Мар, взрывать – не разминировать, особых знаний не требуется.

– Можно попробовать боевыми заклинаниями пентаграмму завалить, – предложил медальон. – Отойти подальше и попробовать. Навскидку.

– Нет, – покачал головой Семён. – Не пойдёт. Слишком долго и слишком опасно! Во-первых, можем сами покалечиться, а во-вторых, я уверен – после первого же выстрела сюда все двутелы вместе с наказателями сбегутся: чтобы у такой ценной вещи да не было хитрой сигнализации! А с одного выстрела ты пентаграмму никак не завалишь, у неё защита имеется… Эх, была бы у нас бомба с часовым механизмом! Все бы проблемы разом отпали: заложил, включил, удрал… Мар, – Семён хлопнул себя по лбу, – а ведь это идея! Мои часы с будильником, твои боевые заклинания – и готово!